Чтобы сделать что-то полезное для общества, необязательно создавать таблицу химических элементов или запускать первый спутник Земли. Иногда смекалка приводит к простым, но гениальным решениям. Рассказываем о русских изобретениях, которые не перевернули мир, но принесли пользу.
Пена против огня
Александр Лоран родился в середине XIX века в Кишинёве, когда город был в составе Российской империи. Учёный-химик учился в Петербурге и во Франции, а потом уехал преподавать в Баку. В XIX веке в Азербайджане был бум нефтяной промышленности: 90 % российской нефти добывали там. Скважины бурили везде, в том числе рядом с жилыми деревянными домами. А потому в городе и окрестностях то и дело вспыхивали пожары. И тогда наш герой стал одержим идеей огнетушителя.
Естественно, до Лорана пожары тушили не просто вёдрами с водой. К тому времени существовали водные огнетушители с высоким напором воды и солевые (тоже российское изобретение), работающие по принципу солевой бомбы, которая тушила огонь.
Александр Лоран мыслил иначе. Чтобы затушить пожар, нужно «перекрыть» ему воздух. Пена в этом случае хорошо распространяется по поверхности огня, создаёт плёнку и блокирует доступ к кислороду. Так появился первый огнетушитель «Эврика» – прототип современного устройства – внутри которого было соединение щёлочи и серной кислоты. Начиналось всё хорошо: высокие оценки и признание научного сообщества, огромный спрос у предприятий и пожарников. Но как только Лоран решил выйти на промышленные масштабы, обманом его идею присвоили. Сегодня мы видим след его изобретения везде: в багажнике автомобилиста, в офисе и даже дома. Маленькая деталь, которая может спасти жизнь.
Космические звуки и авангард
Появление электронного звука круто перевернуло всю музыкальную культуру: до этого люди слышали живые инструменты и чуть позже – разные эксперименты с ними же. Основой нового звучания стал синтезатор, который использовали музыкальные группы второй половины XX века. Вспомните артистов позднего СССР – «Кино», «Альянс», «Технология», «Мегаполис» – все они писали в жанре синти-поп (синтезаторной музыки).
А теперь вернёмся в начало XX века: советский инженер из Самары во время Великой Отечественной войны работал над системой советской ПВО в НИИ-5. Но Евгению Мурзину было мало признания коллег и отечества за разработки военных систем. Поэтому в свободное от работы время он слушал классическую музыку, его любимый композитор – Александр Скрябин.
Тут нужно сделать отступление. Александр Николаевич Скрябин – уникальный в своём роде музыкант, который был идейно далёк от современников. Он увлекался философией космизма и верил в связь человека и Вселенной, микрокосмоса и макрокосмоса.
Композитор со своими «космическими» взглядами вдохновил военного инженера Евгения Мурзина создать инструмент, с помощью которого можно извлечь новый звук. Найти финансирование на такой проект в условиях послевоенного времени было нереально. Поэтому Мурзин закупает запчасти с разных концов страны и собирает синтезатор в коммунальной квартире. Всё это растягивает сроки на 20 лет: только в 1958 году был готов первый в мире синтезатор АНС, названный в честь любимого композитора его инициалами.
Но труд Евгения Мурзина был не напрасным. Свой синтезатор инженер передал музею Скрябина, где им заинтересовались молодые советские композиторы. Альфред Шнитке, София Губайдулина, Эдуард Артемьев и другие создали лабораторию электронной музыки, где придумывали и изучали новый звук.
Экоактивизм и пчелиная монополия
Вы знали, что долгое время на Руси не очень-то интересовались пчеловодством? Важнее было бортничество: сбор воска и мёда из диких ульев. При этом главной целью был воск.
В Средние века для освещения храмов, которых в Европе с распространением христианства стало очень много, нужны были свечи. Какое-то время Россия была главным поставщиком пчелиного воска.
Позже появилось пасечное пчеловодство, правда, методы были не очень этичными. Пчёл выращивали летом, а к зиме большую часть убивали, чтобы собрать урожай и не заморачиваться с хранением спящих насекомых зимой. Так продолжалось до тех пор, пока странное стечение обстоятельств не привело Петра Прокоповича в пчеловодство.
Молодой Пётр с юности тянулся к науке, но отец сначала отослал его в духовную академию, а потом в армию. Ни в одном из этих мест Прокопович не задержался, за что отец лишил его содержания. Тогда на скопленные деньги Пётр купил землю и решил заняться пчеловодством. Начинающий предприниматель пытался перенять опыт у старших коллег, но быстро понял, что никакого системного подхода не существует. Поэтому начал импровизировать и изучать: выписывал книги о пчёлах, наблюдал, делал заметки.
Благодаря экспериментам и заботе о насекомых пасека разрослась до 10 тысяч пчелиных семей, а те самые опытные коллеги не могли понять причину его успеха. Но одно не давало Петру покоя: сбор урожая за счёт убийства пчёл.
Так в 1814 году он пришёл к простой, но революционной идее – рамочный улей. Чтобы собрать из такого «домика» мёд, достаточно было вытащить рамку и заменить на новую. При этом пчёлы оставались внутри и постепенно занимали новые соты. Позже он открыл первую в России школу пчеловодства, написал авторскую методику и даже построил «учебную» пасеку, чтобы отрабатывать знания на практике. И теперь, когда вы покупаете баночку мёда, вспомните, что Пётр Прокопович первым позаботился об этичном производстве.
